ОПИСАНИЕ ЛАДОЖСКОГО ОЗЕРА

Часть третья.

вернуться в оглавление

Погосты (кирхшпиль), прилежащие к берегу Ладожского озера от Кексгольма до Сердоболя, суть следующие: первый Гидола, второй Кронебург или Куркийоки (журавлиная река); оба сии причисляются к Кексгольмской округе; третий погост Якимвары, ближайший к Сердоболю, к округе которого и принадлежит. Позади Сердобольской губы продолжается по берегу погост Сердобольский; за ним следует Имбилацкий, потом Салминский, которым кончится Сердобольская округа и начинается уезд Олонецкий. В сию послед­нюю сторону отправился я водою из Сердоболя, держася наиболее берега Ладожского озера.

В 15 верстах от Сердоболя близ берега Ладож­ского озера лежит небольшой остров Ювенъ длиною 65, а шириною в 40 сажен, на котором ло­мают голубоватый серый мрамор, испещренный белыми, желтыми, зелеными и черными струями и пятнами. Он добывается с лишком на две са­жени в глубину ниже поверхности воды, которую выливают из ям насосами; но труд сей награж­дается большею удобностию в отправлении мра­мора на судах, кои вплоть подходят к острову и мрамором нагружаются. Как здесь на острове Ювене, так и в Рускальской ломке видны в мра­море прожилки блещущего серного колчедана.

В 4 верстах от Ювеня, по другую сторону Сердобольской губы, близ озерного берега лежит остров Тулола, в окружности своей восемь верст имеющий, на поверхности которого ломают голу­боватый гранит, употребляемый в С.-Петербурге на строение великолепных казенных домов. Гра­нит сей находится не в глыбах, но сливными пластами и составляет целый остров, который на­рочито высок; потому в ломке гранита никакого затруднения от воды произойти там не может. К сему острову галиоты также вплоть подходят и нагружаются обтесанным гранитом.

В бытность мою возле острова Ювеня, в ночи на 12 число июля 1785 года, вдруг нашла пре­великая туча с сильным дождем, с прежестоким громом и с ужасною молниею и близ часа про­ходила по тому месту, где я стоял на воде в маленьком моем судне. Мне казалось, что от вели­кой молнии загорятся самые горы, а от жестоких громовых ударов рассядутся оных недра. Такую силу грома не без трепета и содрогания несколько раз испытал я в гористых местах, которые как бы притягивают к себе громовые тучи и всю жесто­кость их на себя обращают, отводя громовые удары от селений между ими лежащих.

На берегу против островка Ювеня находятся светлицы для надзирателя над мраморною лом­кою, который временем приезжает сюда из Рускаля. Версты с полторы от оных светлиц лежит на берегу небольшая русская деревушка, под име­нем также Ювеня известная, за которою впадает в озеро река Ляскиля. На реке сей в пяти верстах от ее устья находится порог вышиною сажен в восемь, где падение воды, наипаче в ве­сеннее время, столь бывает сильно, что нарочито большие камни сверху порога водою срываются и на низ упадают.

В упомянутой деревушке видел я особливое употребление свиных щетин. Убитую свинью об­варивают кипятком и выщипывают из нее щетины, которые после бьют на струне как овечью шерсть; битые прядут и из напряденных толстых ниток вьют веревки, которые употребляют в обшивку не­водных матиц. Опытом изведано, что такие верев­ки от мокроты не гниют и служат несравненно долее нежели пеньковые.

Я не видал, но слышал, как в Сердоболе, так и в разных деревнях, что карелы в недостатке хлеба делают себе в оном подспорье ржаною соломою, которую на такой конец мелко рубят сечками, изрубленную, высуша в печи, толкут пес­тами в ступах; таким образом приводят ее в не­который род муки и пекут из нее хлебы, всегда однако ж примешивая к ней часть овсяной муки. Набережные жители сказывали также про каре­лов, живущих близ шведской границы, где места наибольше лесные, низкие и болотистые, что многие из них имеют на шее зобы, для разбития которых с пользою употребляют корень травы рост называемой (Fumaria bulbosa). Из корня се­го делают они с водою крепкий навар, которого пьют много и тем от безобразных своих зобов избавляются.

От устья вышесказанной реки Ляскели в север­ный угол озера простирается большая губа, Янис лахта называемая, чрез которую из Сердоболя обыкновенно яздят водою до мыса Леппенеми, чтоб избежать дальнего сухим путем объезда око­ло оной губы; чрез упомянутый мыс переходят пешком близ трех верст до погоста, лежащего при конце Имбилацкой губы, и оттуда отправ­ляются уже сухим путем к Олонцу.

Перед мысом Леппенеми, в близком расстоя­нии от берега, лежит деревушка Гунук, от кото­рой едучи водою надобно объезжать мыс, за коим Имбилацкая губа верст на восемь внутрь земли простирается. В нее втекает небольшая речка Галиноя. В конце сей губы лежит длинный островок Килисаари называемый (Козий остров), который весь состоит из камня кошечьим золо­том и железиною обильного. В сем месте водятся пригожие большие бабочки аполлоны, которых изловил я тут двух.

На горе за Имбилацкою губою стоит люте­ранская церковь, при которой живет пастор с капелланом. Погост сей есть последний, в кото­ром жители наибольше лютеранского исповедания; за ним следует Салминский погост, который, хотя также принадлежит к Сердобольской округе и хотя обыватели в нем такие же карелы, как в Имбилацком и Рускальском погостах, но все уже они греко-российской веры, в прочих же погостах между лютеранами число последних весьма неве­лико.

Выехав из Имбилацкой губы надобно поворо­тить в левую сторону и ехать другою губою к деревне Сумерье, лежащей на берегу озера, где находится весьма пригожий красный гранит, кото­рый брали отсюда под Исакиевскую церковь. За упомянутою деревнею следует небольшая дере­вушка Гирважи при реке Сюскюве, на которой стоит пильная мельница в близком расстоянии от ее устья. Отсюда ездил я сухим путем к русско­му погосту Киделе (Киделя), который расстояни­ем от оной пильной мельницы верстах в пяти, но если бы отправиться туда водою, то надобно было проезжать длинную губу, при конце ко­торой лежит Киделя. Место сие примечания до­стойно по гранатам, которые там во множестве находятся. Камни сии величиною попадаются близ небольшого грецкого ореха, и малые ребята со­бирают их на поле, когда крестьяне пашут свою землю, из которой сохою вырываются они нару­жу; но гнездо их находится в тальковом камне, киделя киви каллио там называемом, который на­чинается в лесу от селения не более как на версту и вровень почти с поверхностию земли обширно распростирается. В разных местах вид­ны наруже небольшие гранаты в камнях сидящие и добывать их нет никакой трудности, потому что камень не крепок и от молота тотчас рас­трескивается. В одном месте видны там старин­ные покушения, чтоб добывать гранаты из камня, который сбоку подрыт и несколько повыломан. Кидельские жители, по преданиям старейших, рас­сказывают, что опыт сей делали некогда шведы. Наружные гранаты в камне по большей части мелки и с трещинами, но внутри проскакивают нарочито крупные, цельные и очень чистые грана­ты, которые можно употреблять на перстни. В Сердоболе видел я перстень, сделанный из здешнего граната, на котором темно-красный цвет столь был чист, что камень почти прозрачным казался. Место сие достойно любопытства испы­тателей природы и заслуживает внимания искате­лей земных сокровищ.

Возвратясь из Кидели к моему судну, продол­жал я путь свой по озеру в некотором расстоя­нии от неровного и закоулистого берега к дерев­не Питкаранде, до которой от вышепомянутой деревушки Гирважей проехал я более двадцати верст, приворачивая к разным островам в том краю озера рассеянным, из коих иные состояли из го­лого камня и устланы были травою молодилом (Sedum acre), другие поросли ельником. К де­ревне Питкаранде проливается от озера широкая и длинная губа, далеко еще простирающаяся за деревню, которая лежит на правом или восточ­ном ее берегу. Деревня сия называется также по-русски Долгим берегом, потому что от нее на­чинается ровный, низкий и большею частию пря­мой берег, какой окружает всю восточную сторо­ну Ладожского озера даже до вершины Невы. Под Пидкарандою кончатся высокие и каменные горы, окружающие озеро от Кексгольма до сего Долгого берега; тут пресекаются и губы, которые в гористой оной окружности весьма часты; ис­чезают также каменистые острова, какими север­ная часть озера усеяна; от Питкаранды как берег, так и самое озеро совсем другой вид принимают.

О всем гористом кряже, прилежащем к озеру, вообще сказать остается, что он наиболее изоби­лует каменьями, которые хотя отчасти г Алопеусом и описаны, но минералоги еще много там найдут, что в общественную пользу обращено быть может. Кроме камней изобилует также страна оная и лесом; потому на всех почти ре­ках в озеро впадающих находятся пильные мельни­цы, которые хозяевам богатую приносят прибыль. Недостаточен край сей пахотными местами к про­питанию великого числа жителей, которые одна­ко ж могли бы приобретать себе содержание прилежнейшим обработыванием удобных для пашни мест, если бы доставало у них на то смысла и не усыпляла бы их леность, от которой не пробуж­даются как только голодом, общим со всеми жи­вотными чувствованием. Природа в стране сей са­ма собою ничего снедного не производит кроме некоторых ягод, как-то земляники, черницы и пр. Она требует трудов, которые бы даров ее стоили, и всегда награждает земными плодами тех, ко­торые землю прилежно обрабатывают. Хлеб еже­годно родится очень хорош, но мало его сеют.

В близком расстоянии от Питкаранды, или от начала долгого берега, впадает в озеро река Утеса, пред которою оканчивается Имбилацкий погост и от которой начинается погост Салминский, принадлежащий графам Орловым. По имени реки Уксы прилежащий к матерой земле большой остров называется Уксинским; он отделяется от земли очень узким травянистым проливом Люзи называемым, которым едва только на лодке проехать можно. Уксинский остров от северо-восточ­ного берега простирается по озеру в южно-за­падную сторону и другим своим концом примыкается к меньшему острову Лунгалъскому, между ко­торым и Уксинским находится глубокий пролив Пелля. Позади Лунгальского острова в том же направлении лежит большой остров Мызинский или Курояацкий, отделяющийся от Лунгальского узким проливом Улахтою, который по обе сторо­ны оброс хвощом. Конец Мызинского острова под­ходит к озерному берегу, оставляя небольшой пролив Пёремя называемый, который мелок и больших судов с грузом не пропускает. Сии три острова, вдоль озера лежащие, замыкают между собою и озерным берегом пространное плесо или салму, в которую впадают реки Укса, Церковная, Тулома и Минола. Из сей салмы грузные суда в озеро выходить могут одним только проливом Пеллею, ибо все другие проливы между остро­вами и матерою землею очень мелки, а Пелля есть из них самый глубокий. За Лунгальским остро­вом, между которым и Уксинским пролив Пелля находится, лежит величайший из всех островов Мамецкий, который также в длину озера прости­рается и замыкает между собою и Лунгальским островом довольно широкий пролив, которым суда из Пелли вышедшие в открытое проходят озеро.

Все сии острова поверхность имеют ровную и невысокую, изобилуют лесом, лугами и пашнями, которые обрабатывают живущие на сих островах крестьяне, кои все принадлежат графам Орловым так как и весь Салминский погост, в котором считается мужеского пола 1784, женского 1686 душ. На означенных островах деревни находятся следующие:

на Уксинском Алаукса, Уксаломпеа; в них дворов 34;

на Лунгальском у пролива Пелли деревня Лунгала. На сем острове видел я отродье коров сред­ней величины, кои всегда бывают комолые, но собой нарочито видные;

на Мызинском или Куралацком мыза Куралаке, деревни Перямя, Варбагажи и Г ива. На сих двух островах крестьянских дворов считается 50;

на Манецком в северном конце деревня Пелдожи, посредине деревня Орихсельги, на южном конце деревня Тюмбяжи; в них дворов 117. Кре­стьяне на сем острове живущие хорошо строят мелкие суда, как-то соймы и лодки.

Отдалившийся от упомянутых островов в юж­ную сторону озерный берег дает место вышеска­занной салме, между островами и сим берегом находящейся. В салму сию втекает река Укса, возле которой лежит деревня также Уксою назы­ваемая; от сей именно деревни начинается погост Салминский, который по берегу Ладожского озе­ра на 49 верст простирается. Не в дальнем рас­стоянии от устья реки Уксы впадает в салму река Церковная, при устье которой на правой стороне по ее течению находится российская церковь и при ней живут одни только церковнослужители, а на другой стороне три двора прихожан. При­хожане сей церкви суть все жители Салминского погоста, которых число, как выше сказано, до 3470 человек простирается, и все они родились в греко-российской вере, которую и исповедуют. Умный и трезвый священник, живущий по реке Церковной, для прихожан своих подражательным служит образцом.

Не более версты от реки Церковной отстоит устье реки Туломы, на которой построены пиль­ные мельницы, из четырех анбаров состоящие. На них, по сказкам прикащика Маковкина, при­готовляется в год тесу с лишком на 30 тысяч рублей. Лес прогоняется на сии пильные заводы по реке Туломе, на которой верстах в семи от устья находятся пороги, от коих к устью река сия довольно глубока и дает вход и выход га­лиотам для тесу туда приходящим. Такие пороги, больше или меньше высокие, находятся на всех реках, как больших, так и средних, впадающих в Ладожское озеро. Причиною сему неровные ка­менистые места, по которым они текут; и сколько ни быстры, однако твердых камней на пути им встречающихся смыть и унести с собою не могут. Кряжи таковых камней составляют оные пороги, с которых вода во многих реках с превеликою падает силою; несмотря на сие, из гоняльщиков леса такие сыскиваются смельчаки, что, стоя на одном бревне и не имея в руках кроме багра, спускаются по воде с оных порогов в находящие­ся под ними пропасти и по большей части на бревне удерживаются.

За Туломою в одной версте с половиною впа­дает в салму река Минола, пред устьем которой лежит деревня того же имени. От сей до про­лива Перямы версты с полтретьи, и здесь кон­чится салма или обширная губа, между островами и матерою землею заключающаяся, которая для рыбной ловли выгодным почитается местом.

Простое начертание описанных островов, со­общенное мне от графского прикащика Маков­кина с помощию карты Ладожского озера, яснейшее о сих местах может дать понятие; потому оное приобщается здесь на IV таблице. (Не публикуется.— Б. К.) Единственно для показания оных островов и проливов, которых я ни на какой карте порядочно изображенных не видывал.

По берегу озера как в Имбилацком, так и в Салминском погостах на высоких деревах ставят жители небольшие ульи с открытыми отверстия­ми, в которые залетают две породы диких уток, называемых чернеди и гоголи (Anas Fuligula et Anas Clangula), и кладут в оных улейках яйца, которые жители употребляют в пи­щу; но если бы они подкладывали их под до­машних птиц и давали им яйца оные высижи­вать, то бы со временем чернеди и гоголи могли сделаться дворовыми утками.

От вышесказанного пролива Перямы в пяти верстах лежит деревня Каркулицы; от сей в 12 вер­стах находится близ берега превеликий камень Варашев прозываемый, которого основание озер­ная вода понимает. Он вышиною четырех аршин с половиною, длиною осьми аршин, шириною пяти аршин с половиною, вид имеет некоторым обра­зом четвероугольный и есть род красного гранита Камень сей положен на оном месте без сумнения человеческими руками, потому что он один только тут находится и на великом от него рас­стоянии никаких других камней не встречается, сверх того на поверхности сего камня высечены буквы, лето означающие, которые здесь представ­ляются.

Сказывают, что камень сей был некогда по­рубежным знаком между Россиею и Швециею, но почему прозван он Варашевым, того объяс­нить никто мне не мог. Ныне служит он к от­делению Сердобольского уезда от Олонецкого.

От вышесказанного пролива Перямы по низ­менному берегу растет травка солнечною росою и царскими очами называемая (Drosera rotundifolia и angustifolia), на которой вместо пяти пестиков (stilus), как обыкновенно бывает, многократно находил я их по шести с разделен­ными наподобие вилочек кончиками (stigmata bifida).

Против камня Варашева выдается в озеро не­большой мыс, лесом покрытый, на котором построены рыбачьи избы. Здесь рыбу ловят жители деревни Кондушей, которая отдалена от озерного берега версты на две и к ней от озера густым лесом пробираться должно. От мыска оного по озерному берегу булыжника более не видно, а покрыт он желтым песком, который продолжается за устье реки Олонки.

На 16 верстном расстоянии от деревни Кондушей до реки Видлицы лежит в озере остров Дедов. На реке Видлице от устья ее верстах в двух лежит село Видлица, по обе стороны реки расположенное. В самом селе втекает в реку Видлицу речка Тюккюля, или по старинному наиме­нованию Новзема, на которой находятся два пиль­ные анбара, принадлежащие олонецкому купцу Воронову; на реке ж Видлице трои пильные за­воды, а именно: 1) два анбара с-петербургского купца Гуттуева; 2) за оными далее вверх по реке один анбар олонецкого купца Ивана Еверькова, 3) еще выше по реке один анбар олонецкого ж купца Королькова. Нет нужды повторять, что во всех сих анбарах пилят лес и довольно при­готовляют тесу.

В селе Видлице был я в праздник Илии про­рока, во имя которого освящена тамошняя дере­вянная церковь. У обедни нарочито было много народу обоего пола, который набрался туда из деревень, Видлицкую волость составляющих. По окончании обедни женский пол разбрелся по кладбищу, церковь окружающему, и каждая жен­щина, поклонясь со знакомою ей могилою, обни­мала оную обеими руками. Тоже самое делали они и между собою при свиданьи одной с дру­гою: охватывались только руками, а не целова­лись. Такое поверье во всей стране сей есть общее.

Другое обыкновение сие, чтоб строить в дерев­нях и в лесу часовни, ставить в них образа, из коих всегда бывает один местный, то есть такой, которому предпочтительно перед другими часов­ня посвящается. В сии часовни ходят они по праздникам и по воскресным дням и читают в них молитвы, каждая притом деревня обыкновенно празднует день того святого, которому посвя­щена часовня и которого образ первое занимает в ней место. Большая часть часовен посвящены Илие пророку и святителю Николаю.

Видлицкая волость состоит из тридцати[1] деревень, в которых числится 290 дворов. Во всей волости жителей мужеского пола 689, женского 600 душ.

От устья реки Видлицы в 10 верстах втекает в озеро река Тулокса, по берегам которой нахо­дится лес, пашни и красивые луга. Тулокский погост лежит от устья ее верстах в двух, и обывательские дворы расставлены по обе стороны реки. Здесь кроме крестьян живут также мещане города Олонца и имеют свое хлебопашество в разных деревнях, коих к Тулокскому приходу при­числено 28. В них дворов 171; жителей муже­ского пола 592, женского 589.

По Тулоксе двои пильные заводы: одни в версте от погоста о двух анбарах с.-петербургского купца Ивана Попова, другие в 4 верстах от первых также о двух анбарах олонецкой куп­чихи Рухтуевой.

По обе стороны большой дороги, идущей чрез Тулоксу от Салминского погоста к Олонцу, рас­тет изрядный сосняг, в котором водится краси­вое жесткокрылое насекомое, осьмикрапинною короткошеем называемое  (Buprestis octogut-tata).

От устья реки Тулоксы верстах в пяти вте­кает в озеро река Олонка, у которой устье широкое и столь глубоко, что нагруженные галиоты далеко оным ходить могут; потому из вышепо­мянутых рек Видлицы и Тулоксы с пильных заводов привозят тес в устье Олонки и в нем уже грузят его на галиоты, которые пускаются в поход к С.-Петербургу наибольше под вечер. Сие делают для того, чтоб, проехав ночь без­опасною глубиною, видеть в следующий день опас­ные отмели, которые находятся в озере между Ладогою и Шлиссельбургом, и от них себя пре­достеречь.

Берега реки Олонки при устье нарочито воз­вышены и состоят из песку и глины; далее вверх по реке вышина их убавляется, и они становятся отложее. В 24 верстах от устья вверх по Олонке лежит город Олонец, до которого по обе сто­роны реки много находится деревень и между ими два погоста — Ильинский и Туксинский, ко­торый от Олонца верстах в 9. Между сим послед­ним погостом и городом пресекается судовой ход по Олонке каменистым порогом, сажен на 50 про­стирающимся, который, однако ж, дает еще про­ход лодкам, так что я до самого города на моем катере мог подняться.

По въезде в городское жительство снизу реки сливаются в одну реку две, а именно, с правой стороны по течению река Олонка, а с левой река Мегрега.

Первая выше города называется Верховье, в городе она же слывет Олонкою, а по сли­тии с Мегрегою именуется Низовою. Таким образом одна река в разных местах разные носит названия, что и в других местах Олонецкого на­местничества у жителей в обыкновении. Реки Олонка и Мегрега, сливаясь вместе, заключают между собою мыс, на котором лежит главная часть города; сверх того как по правому берегу Олон­ки, так и по левому Мегреги находится много дворов городских жителей.

В городе церквей: каменных — 3, деревянных — 5. Часовен: каменная — 1, деревянных — 3.

Казенное в Олонце строение есть следую­щее:

а) Каменная архива и денежная Олонецкого уездного казначейства кладовая.

Казенное деревянное строение:

1) Бывшая воеводская канцелярия, в коей ныне нижний земский суд и уездное казначейство.

2) Острог для содержания колодников.

3) Прежний воеводский, а ныне городнический дом с разными службами.

4) Покои бывшего соляного комиссарства.

5) Винных магазейнов — 2.

6) Соляных магазейнов — 3.

7) Ржаной магазейн — 1.

8) При винных и соляных магазейнах карауль­ная изба.

9) Пивоварня.

10) Анбар для поклажи солодов и поставки вина.

11) Питейных домов — 6.

12) Бывший дом Александро-Свирского монастыря[2], а ныне економическии, в коем нижняя расправа.

Общественных купеческих домов — 4.

Сверх означенных в Олонце жителей, как в ку­печестве, так и в мещанстве сего города, много считается таких, которые совсем тут не живут, а рассеялись по разным деревням для хлебопашест­ва. Число таковых объявлено мне следующее.

Купцов 446; их жен и дочерей 322. Мещан 2505; их жен и дочерей 2937. В деревнях, в ко­торых живут, имеют они пахотные земли и поко­сы, которые вовсе откуплены ими у крестьян. Таким образом, питаясь они единственно хлебо­пашеством, считаются олонецкими гражданами и платят городовые оклады, хотя ни в купечестве ни в мещанстве никакого участия не имеют. По новому городовому положению[3] должно им или перейти жить в город, или выписаться из купе­чества и мещанства и остаться крестьянами, на что два года сроку всемилостивейше им было по­жаловано. Превратным образом многие крестьяне, как в росписи означено, живут домами в Олонце и торгуют как купцы, имея при том и хлебо­пашество.

В Олонце ярманка бывает два раза в году:

первая генваря 6 числа; вторая сентября 8. Как та, так и другая один только день продолжает­ся. Важнейший товар, который на сии ярманки окрестные привозят жители, суть шкурки серо-бурых лисиц; каждая продается там по 25 рублей и свыше. Редко, но бывают здесь и совсем чер­ные лисицы, которые ценою далеко первых пре­восходят. Одну такую лисицу, добытую в Лапландии, перепродавая из рук в руки, вогнали, на­конец, в триста рублей. Впрочем в купеческих лав­ках, которых, как сказано, числом 68, во весь год бывает продажа и в сем уездном городе больше вещей отыскать можно, нежели в самом Петро­заводске, хотя сей есть и губернский город Олонецкого наместничества. Да и съестными ве­щами в Олонце лучше пробавиться можно, не­жели там; сверх того приятнейшее положение Олонца и удобнейшее сообщение по Ладожскому озеру с С.-Петербургом заставляют дать сему го­роду преимущество перед губернским, о котором сказано будет ниже в Обозрении Онежского озера.

Некоторые из олонецких купцов на разных ре­ках Олонецкого уезда содержат пильные мельни­цы, которых во всем уезде считают двенадцать. Приготовляемый на сих мельницах тес не всегда одинакою продается ценою, но иногда дороже, иногда дешевле. От сего происходит, что когда цена случится на тес высока, то сие побуждает и других жителей сооружать пильные заводы, ко­торыми нередко вместо прибытка и себе делают изъян и других в оный приводят, приумножая количество теса и чрез то унижая его цену. По­добным образом поступают они и в других своих промыслах, как например в жжении уголья, ко­торого столько иногда наготовляют, что принуж­дены продавать самою дешевою ценою. Они вся­кие вещи норовят отвозить в С.-Петербург, по­тому ни рыбы, ни дичи у себя почти не про­дают, хотя бы иногда и ту же могли взять цену, как и в С.-Петербурге; но надежда продать до­роже влечет их сюда и часто обманывает, особливо когда рябчики их и куропатки от приклю­чившейся оттепели попортятся, что нередко слу­чается. Сами ж они наиболее питаются репою, которой сеют очень много и которая весьма хорошо у них родится. Из ней состоят все их зимние кушанья, из нее делают свой квас, ко­торый для непривыкших к нему может служить чистительным лекарством. Сушеная их репа, сва­рена будучи в воде, сладкое составляет яство. Харч сей во всем уезде есть общий и первей­ший.

В Олонце слышал я от городничего, что на правом берегу реки Низовой внутри городского нижнего селения при копании погреба найдены были в земле темно-фиолетовые гранаты, не в камне сидящие, но голые, какие находятся при погосте Киделе, о котором выше говорено было. Из чего заключать должно, что камни сии в тамошнем краю повсюду обильно рассеяны.

Прохаживаясь по городу, в бедной избушке услышал я шум многих ребят в одно время ле­печущих; любопытство заставило меня войти в оную хижину, в которой нашел я маленьких маль­чиков и девушек сидящих за азбуками, часовниками и псалтырями; их обучал грамоте бедный пожилых лет мещанин за весьма малую плату; ученики его хорошо выговаривали слова и ясно читали, а учитель весьма казался быть доволен, что такою должностию занимается и видит в уче­никах своих успехи. Посещение мое было ему весьма приятно, хотя я трудов его ничем больше как только ласковыми словами ободрить не мог.

В Олонецком уезде число крестьян есть сле­дующее:

государственных мужеского пола — 12812,

женского пола — 13215;

экономических мужеского пола — 1943,

женского пола — 2097;

помещичьих мужеского пола — 180,

женского пола — 149.

В Олонецком уезде находятся также железные заводы, а именно: в вершине реки Олонки с.-пе­тербургского купца Кирила Филипова, в Туломозерской волости на реке Туломе олонецких купцов Ивана Бармина и Матвея Чогина

Из Олонца возвратился я по Низовой реке в Ладожское озеро. На сей реке находится несколько мостов, от одного берега к другому наискось на воде лежащих, которые узки и походят на зимние обтаявшие дороги, на реках еще держащиеся. Мосты сии составлены из обтесан­ных с одной стороны бревен вдоль сплоченных и по бокам цельными, больше возвышенными, бревнами скрепленных; одним концом прикреп­ляются они к берегу, а другой конец привязы­вают на противном берегу веревкою, которую от­вязав, спускают мост вниз по течению реки, когда какому судну пройти по ней надобно, и пропустя оное паки притягивают его к прежнему месту, что и скоро и очень удобно производится.

Проезжая паки мимо упомянутого Ильинского погоста уведомился я от священников, которых тут трое и сверх того диакон с причетом, что прихожан у них только 415 человек мужеского и 404 женского пола и что старший из всех жителей сего погоста был крестьянин деревни Малой Горки по имени Иван Михайлов, которому в 1785 году от рода 92 года исполнилось.

На левом берегу устья реки Низовой возвы­шенные груды песка покрыты стелющимся ивня­ком, и в изобилии растут тут богородская тра­ва (Thymus Serpillum) и узловатая торица (Spergula nodosa)[4].

В левой стороне от устья близ берега Ла­дожского озера виден монастырь Андрюсов, про­тив которого лежат в озере два лесистые остро­ва — Сало и Гатчи, из коих первый нарочито ве­лик. Около их видны другие маленькие острова. Берег Ладожского озера от устья Низовой реки то песчаный, то булыжником усыпанный и повсю­ду лесист до деревни Гумбарицы, лежащей при речке того же названия, до которой от Низовой реки 40 верст почитается. Во время прибоя озер­ной воды к восточному берегу на небольшом суд­не можно подняться речкою Гумбаркою до са­мой деревни, до которой от устья не более двух верст. Деревня сия состоит из 13 дворов; за нею внутрь земли и вверх по речке простирается поле, на котором сеют обыватели рожь, пшеницу, яч­мень, овес и лен. Как поле сие, так и приле­жащие к речке луга окружены крупным лесом, ко­торый тишину и столь красивый вид месту сему доставляют, что я с сожалением оное оставил и поныне с приятностию вспоминаю.

От устья речки Гумбарки озерный берег слы­вет Лисьим до реки Лисьей, которая выходит из Свири от правого ее берега верст за шесть выше свирского устья и отдельно от оного втекает в озеро. На двадцативерстном расстоянии от Гум­барки до Лисьей первая речка, впадающая в озе­ро, есть Пёльчужна, за которою владеет озерным берегом некто дворянин Мякинин, на Волхове живущий, и на пространстве более пяти верст никому в озере рыбу ловить не позволяет; впрочем по восточному берегу озера, начиная с Олонецкого уезда от вышеупомянутого камня Варашева, никому рыбная ловля не возбраняется.

За тонями Мякинина простираются тони Алек-сандро-Свирского монастыря до речки Зубца; за Зубцом следует река Лисья, по обе стороны камышом обросшая, в которой на весьма мокром месте находится рыбачья деревня, Лисьею также называемая, где временем только живут рыбаки из села Серьмаксы, над устьем Ояти лежащего, до коего от деревни Лисьей 10 верст считается. Из Лисьей приехал я в Серьмаксу, а отсюда отпра­вился вверх по реке Свири.