«Новгородские» каменные кресты Западного Приладожья

Вернуться в библиотеку

Шахнович М.М., Бельский С.В.

Свод археологических источников Кунсткамеры. Вып. 2. Эпоха бронзы – позднее средневековье. СПб., 2009. С. 176–185.

Выразительные местночтимые православные святыни – древнерусские каменные кресты Северо-Запада России неоднократно привлекали внимание исследователей-ставрографов в дореволюционной, советской и постсоветской России (Макарий, 1859; 1960; 1861; Малышевский, 1865; Спицын, 1903; Шляпкин, 1906; Воронин, 1940; Порфиридов, 1963; Седов, 1962; 1976; Кочкарёва, 1974; Артемьев, 1988; Овсянников, Чукова, 1990; Овсянников, 1994; Панченко, 1996; 1997; 2002; Соленникова, 1995; 1996; Яшкина, 1998; Чистяков, 2002; Ярмолович, 2003; Буров, 2006). Во многом интерес связан с тем, что проблематика каменных крестов является частью обширной темы христианизации средневековой Руси. К сожалению, белокаменные монументальные кресты Новгородской земли – это одна из многочисленных групп памятников духовной культуры Средневековья, большинство из которых оказались ныне утраченными.

Данная публикация является попыткой ввести в научный оборот один из образцов древнерусской скульптуры, обнаруженный на территории Республики Карелии, в Западном Приладожье.

Средневековый могильник Кюлялахти Калмистомяки, находящийся в окрестностях поселка Хийтола Лахденпохского района Республики Карелия, исследовался в 2006–2008 гг. Карельской археологической экспедицией МАЭ РАН под руководством С.В. Бельского и В. Лааксо. Могильник занимает северо-западный склон каменистого холма, на удалении в 0,2 км к западу от берега Ладожского озера. В ходе раскопок были обследованы более пятидесяти погребений, с выразительным сопутствующим инвентарём, относящимся к XIV – 1 половине XV вв. Памятник можно определить как кладбище при Кюлялашском погосте – центре административного округа в этот период. Одним из значимых открытий 2007 года была находка фрагментированного каменного четырёхконечного креста, высеченного из целого блока известняка, который можно, без сомнения, связать с комплексом некрополя.

Всего в границах раскопа 2006–2007 гг. были найдены 14 обломков от средокрестия и трёх лопастей, относящихся к одному изделию. Нижняя и правая части креста отсутствуют. По габаритам фрагменты можно разделить на «крупные» – 6 экз. (max 25х30 см), «средние» – 5 экз. (max 20х11 см) и «мелкие» – 3 экз. (max 6х4 см). Площадь разброса фрагментов составляет 5,5 м², но в основном они были найдены на участке в 4 м² в засыпке очень неглубоких могил (0–0,15 м от дерна).

В качестве сырья был использован лёгкий для обработки плитняковый камень известняк-ракушечник жёлтого цвета, с большим количеством на поверхности мелких каверн от выпавших включений. На всех шороховатых плоскостях креста наблюдаются следы от незначительного шлифования. Известняк по своей «мягкой» структуре более подходит для абразивной и резцовой техник обработки, чем, например, гранит или песчаник, из которых на Северо-Западе России делались четырёхконечные кресты «простой» формы с минимумом или отсутствием декорирования.

Памятник относится к типу «новгородских» жальничных крестов из плитняка, установленных на каменной плите со «специально для того высеченном гнезде» (Седов 1962:342). Форма креста – «греческая», прослеживаемая с VI в.: примерно равновеликие лопасти с дугообразно выпуклыми торцами резко расширяются от средокрестия к оконечностям, (Молодин 2005:88). Острые концы лопастей соединены дугообразными «шейками»-перемычками. Расширяющаяся нижняя часть креста выходит за окружность и, вероятно, заканчивалась выступом-шипом, служившим для соединения с постаментом.

Реконструированная высота креста – 0,7 м, диаметр круга – 0,7 м, наименьшая ширина горизонтальной лопасти – 0,19 м, наименьшая ширина верхней лопасти – 0,21 м, наибольшая ширина верхней лопасти – 0,42 м. Толщина изделия уменьшается от краёв к центру – от 7,5–6 см до 4,5 см. Можно предположить, что этот параметр изделия в данном случае не был принципиальным. В большинстве известных случаев «новгородские» каменные кресты изготавливались из плит известняка стандартных пропорций: толщиной до 8–12 см, шириной до 80 см и высотой до 0,7–0,8 м.

По периметру края лицевой стороны проложен выпуклый рельефный ободок шириной 2–2,5 см, что наряду с расширяющимся основанием и утопленными «шейками»-перемычками, соединяющими лопасти, считается характерной чертой «новгородских» каменных крестов XIV–XV вв. (Шляпкин 1906. Табл. XXI–XXII; Седов 1962:313). Оборотная сторона креста, как чаще всего и бывает, оставлена гладкой и не декорированной.

Фрагментированность памятника не позволяет высчитать ряд относительных признаков, в частности, различные пропорции, несомненно, важные для последующих обобщений (Пежемский 2005:652).

Части круговых перемычек имеют следы от окрашивания в красноватый цвет. Использование при раскрашивании крестов различных оттенков красного цвета на общем жёлтом фоне соответствует православной традиции цветовой символики, применяемой от раннего средневековья до «позднего» времени: «Крест раскрашен в обычные неяркие тона русской деревянной резьбы: ободок красноватый, главный крест желтоватый, под ним Голгофа – тёмно-оливковая, углублённые поля – тускло-голубые, исключая среднего поля на обороте креста, которое тускло-багровое» (Каталог собрания древностей… 1908:76).

На кресте из Кюлялахти мы можем наблюдать организацию декора с выделением на лицевой плоскости орнаментальных зон на концах лопастей, симметрично уравновешенных относительно вертикальной оси средокрестия. В центральной части креста находится плоскорельефное изображение восьмиконечного Креста Господня с косой нижней перекладиной, выступающее над общей плоскостью на 2 мм. Он расположен на Голгофе не усложнённой формы – на одноступенчатом подножии. Распятие вырезано очень аккуратно, чётко по центру изделия, с сохранением осевой симметрии. Ширина его средней и прямая ширина нижней перекладин, наклонённой слева направо, одинаковы с шириной Голгофы. На верхней части креста находится повёрнутое налево изображение «птички» (голубь), с хорошо различаемыми лапками, соприкасающимися с верхней частью креста, туловищем, головой, веерообразным хвостом. Выше её, в оглавии креста, просматриваются слабовыпуклые буквы «NИ» под титлом, являющиеся началом слова НИКА, которое традиционно разделяется на два слога. Высота букв – 4,5 см. Максимальные размеры вырезанного Распятия – 24х10,5 см, вместе с «птицей» – 28х10,5 см, На левой лопасти под титлом просматриваются буквы «ICУ» (Иисус). «I» изображено в виде креста с тремя перекладинами, что характерно для периода XII–XV вв. (Панченко 2002:187). Надписи-монограммы обычно размещались на лопастях креста «по кругу», по часовой стрелке. В нашем случае реконструкция большинства их невозможна из-за отсутствия трети плоскости памятника, но в основании, под подножием, находится титл. Можно предположить, что под средокрестием было расположено окончание монограммы НИКА – «КА». На правой лопасти была вырезана монограмма XC. Ряд имеющихся изображений, вероятно, несут большую смысловую нагрузку, чем просто воспроизведение стандартных канонических символов. Например, крест на подножии/престоле – это формальный индикатор символа системы владычного управления, что хорошо наблюдается на материалах сфрагистики XIV–XV вв. (Янин 1970:53; Сакса, Янин 1996:188). Голубь – редко встречающийся элемент декора каменных крестов, символ Святого Духа, по мнению Н.В. Покровского, возможно, указывает на старшинство архиерейских кафедр (Покровский, 2001).

В северо-восточной бровке раскопа 2007 г., в 3,6 м к северо-востоку от находок фрагментов креста, был обнаружен вытянутый кусок песчаника, размерами 1,1х0,28х0,17 м, с аккуратным отверстием в условном центре. Его можно определить как специальную подпятную плиту (постамент) для креста. Отверстие (0,2х0,09 м) имеет подпрямоугольную форму и скруглённые углы. Плита была использована при создании валунной обкладки одного из погребений. Таким образом, каменный крест из Кюлялахти был разборным и, скорее всего, из-за «неудобной» формы постамента, для большей устойчивости должен был дополнительно вкапываться в землю. Не исключён вариант, что он закреплялся в расщелине скалы, незначительно доминирующей над площадкой могильника.

По косвенным признакам данная находка может датироваться временем существования могильника. Изображение восьмиконечного креста без дополнительных атрибутов – Орудий Страстей Христовых – является «ранней» чертой (до XV в.) (Седов 1976:106; Гнутова 1994:68). К сожалению, имеющиеся надписи не настолько характерные, чтобы их палеографию можно было надёжно использовать для датировки объекта.

По характеру нахождения фрагментов креста и его постамента в комплексе могильника можно утверждать, что он существовал и был разбит раньше создания некоторых погребений. Вероятно, крест был преднамеренно уничтожен, как православный символ, «немцами» во время одного из военных конфликтов политико-религиозного противостояния между Швецией и Россией ХIV–XV вв. Кюлалашский погост упоминается в документе, рассказывающем о разрушительном походе шведов в Западное Приладожье в 1395 г. (Материалы по истории Карелии. 1941. С. 89). «В лето 6904 ... Того же лета пришедше Немци в Корельскую землю и повоеваша два погоста: Кюрьескыи и Кюлоласкыи, и церковь сожгоша; и князь Костянтин с Корелою гнася по них, и язык изима и присла в Новъгород» (НПЛ 1950:387).

В рамках статьи нужно упомянуть небольшой «новгородский» каменный крест с острова Кильпола (4 км к юго-востоку от могильника Кюлялахти), который был впервые опубликован Т. Швиндтом в 1893 году (Schvindt 1893:56). В последствии его описывают в своих работах А.А. Спицын и И.А. Шляпкин (Спицын 1903:226; Шляпкин 1906. Таб. XXIII, рис. 358). Сейчас он находится в Национальном музейном ведомстве Финляндии. Он изготовлен из песчаника, имеет высоту 0,57 м и был укреплён на специальной каменной плите-постаменте. Его нашли в 1886 году на холме, недалеко от берега озера (Schvindt 1893:105). В центре средокрестия вырезан равносторонний четырёхконечный крест без подножия. При тождественности формы и морфологии он отличается от креста из Кюлялахти своей лапидарностью – на нем отсутствуют вырезанные, традиционные для данного вида православных артефактов, надписи и символы. А.А. Спицин считал, что «простота» креста из Кильпола связана с тем, что он был сделан, вероятно, «на месте» (Спицын 1903:226). Но крест идентичен другим многочисленным образцам «новгородских» гладких белокаменных крестов, скромных по декоративному оформлению (Шляпкин 1906. Таб XXI, XXII; Кочкарева 1974. Рис. 2), и поэтому нельзя исключить, что он был изготовлен не в Западном Приладожье, а в камнерезных мастерских новгородской округи. Возможно, памятник несколько «моложе» находки из Кюлялахти, так как считается, что традиция изображения прямого креста в средокрестии появляется в XII в., но расцвет использования этого символа приходится только на XV в. (Лесман 1998:172–173). В дополнение к православным древностям этого участка побережья Ладоги можно назвать находку в 1922 году в д. Кильпола Хийтола небольшого клада периода раннего средневековья, в составе, которого была серебрянная подвеска-застёжка с изображением «процветшего креста» (Кочкуркина 1981:117).

Традиция возведения каменных крестов в Северной Европе известна с конца VIII в. (Яшкина 1998:75). А.А. Спицын и И.А. Шляпкин считают, что обычай сооружения данного типа северорусских каменных «крестов в круге» появляется в XIV–XV вв. Другие исследователи называют более раннее время – конец XIII – начало XIV в. (Порфиридов 1963:195). В XIV–XVI вв. кресты становятся распространённым видом памятников на сельских курганно-жальничных могильниках Новгородской земли (Яшкина 1998:77, 80).  Причины, почему к XV в. столетняя «мода» на изготовление таких выразительных монументов исчезает, могут быть самыми различными: от исчезновения небольшого числа мастеров-крестечников в ходе многочисленных бедствий (эпидемий, голодовок, набегов) до введения запрета на использование данного символа в процессе государственной унификации различных сторон православной обрядности в Московской Руси.

Каменные четырёхконечные «кресты в круге» Новгорода и Новгородской земли, высеченные из цельного блока светлого известняка, часто украшенные фигуративными изображениями и соответствующими каноническими надписями, отличаются по морфологии от «псковских» и «изборских» каменных изваяний «примитивной» четырёхконечной формы, составлявших большинство намогильных сооружений на Северо-Западе России (Седов 1976:103). «Форма описанных крестов происходит, надо думать, от обычных византийских крестов в кругу, который может означать, ближе всего, нимб, а может и терновый венец» (Спицын 1903:214).

Единообразие надписей, стандартизация общей морфологии каменных «крестов в круге» свидетельствуют об их создании в одной мастерской или о существовании очень распространенной традиции их изготовления.

Большинство отечественных исследователей в своей работе придерживаются простой классификации, предложенной в начале ХХ в. ставрографами А.А. Спициным и И.А. Шляпкиным для «русских» каменных крестов Северо-Запада России: намогильные – «без круга и в кругу», памятные и поклонные – храмовые и придорожные (Спицын 1903:206, 220; Шляпкин 1906). Функция крестов со временем могла изменяться общиной, например, намогильные кресты с целью вторичного использования часто переводились в группу поклонных при установке их в часовнях или церквях (Панченко 1996:43). Памятные кресты в качестве путевых знаков обычно устанавливались на речных путях (Воронин 1940:309–315). Могли они использоваться и как камни-«межники». Крест из Кюлялахти является намогильным памятником, что подтверждается нахождением его в контексте средневекового могильника. Возможно, он мог быть частью не отдельного погребения, а иметь общую атрибутивную нагрузку для всего сельского кладбища. Белокаменные кресты, изготовленные из «неместного» материала, нетрадиционной формы, и через столетия после их установки имели высокий семиотический и символический статус священного предмета округи, придавая ей более значимое положение в крае.

Христианские древности не ограничивались крестами, высеченными из камня. Их дополняли широко распространенные на всём Русском Севере аналоги из дерева, от которых до настоящего времени сохранились только их основания – валунные кучи (Шахнович 2005:271–273).

Оба рассмотренных каменных креста представляют пример эстетических пристрастий периода становления Православия на территории Западного Приладожья. На сегодня, по нашим сведениям, это самый западный пункт находок «новгородских» каменных «крестов в круге». Каменные кресты подобного типа в Юго-Западном Приладожье пока не известны.

ЛИТЕРАТУРА

Артемьев А.В. К вопросу о хронологии намогильных каменных крестов малых городов Псковской земли XIV–XV вв. // Древнее производство, ремесло и торговля по археологическим данным. М. 1988.

Буров В.А. Путешествие каменного «келейного креста» преподобного Савватия // Соловецкое море. Историко-литературный альманах. Вып. 5. Архангельск. 2006. С. 66–70.

Воронин Н.Н. Новые памятники русской эпиграфики XII в. // СА. 1940. VI. С. 309–315.

Гнутова С.В. Орудия Страстей Христовых на русских крестах XVII–XIX вв. // Филевские чтения. Вып. V. М., 1994. С. 68–86.

Каталог собрания древностей графа Алексея Сергеевича Уварова. Отд. 8–9. М., 1908.

Кочкарёва М.Н. Новгородские каменные кресты из собрания Ростовского музея // Культура средневековой Руси. Л., 1974. С. 107–110.

Кочкуркина С.И. Археологические памятники корелы. Л., 1981.

Лесман Ю.М. Композиция декора ювелирных изделий Новгорода // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 10. Новгород, 1996. С. 110–125.

Лесман Ю.М. К иконографии древнерусских металлических крестов-подвесок: общие пропорции креста // Церковная археология. Вып. 4. Материалы 2 Всероссийской церковно-археологической конференции. СПб., 1998. С. 171–173.

Макарий, архимандрит. О древних титлах на крестах // Известия Императорского Русского Археологического общества. Т. 1. Вып. 4. СПб., 1859. С. 209–211.

Макарий, архимандрит (Н.К. Миролюбов) Археологическое описание церковных древностей в Новгороде и окрестностях. С. I–II. М., 1860.

Макарий, архимандрит. Древние кресты в Новгороде, поставленные на поклонение // Известия ИАО. Т. II. Ч. 2. СПб. 1861. С. 84–101.

Малышевский И.И. О придорожных крестах // Труды Киевской Духовной Академии. Т.3. Киев. 1865. С. 1–106.

Молодин В.И. Европейские кресты-тельники // Ставрографический сборник. Кн. 3. М., 2005. С. 83–133.

Овсянников О.В., Чукова Т.А. Северные каменные и деревянные кресты XVIII–XIX вв. // Археология и история Пскова и Псковской земли. ТД НПК. Псков, 1990. С. 83–85.

Овсянников О.В. Каменные кресты Архангельского Поморья // Памятники Средневековой культуры. Открытия и версии. СПб. 1994. С. 171–182.

Панченко А.А. Почитание каменных крестов на Северо-Западе России // Живая старина. 1996. № 3. С. 40–43.

Панченко А.А., Селин А.А., Яшкина В.Б. Почитаемое место у д. Кашельково. Опыт междисциплинарного исследования местной святыми // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 11. Новгород. 1997. С. 365–374.

Панченко А.А. «Поставлен святый крест…»: о надписях на средневековых каменных крестах // Ладога и Северная Евразия от Байкала до Ла-Манша. Связывающие пути и организующие центры. СПб., 2002. С. 186–191.

Покровский Н.В. Евангелие в памятниках иконографии. М., 1892. Переиздание: М., 2001.

Порфиридов Н.Г. Малоизвестный памятник древнерусской скульптуры (каменный крест из Боровичей) // Древнерусское искусство XV - начала  XVI веков. М., 1963. С. 184–185.

Пежемский Д.В. Пути объективации ставрографических исследований. Часть II // Ставрографический сборник. Кн. 3. М., 2005. С. 645–656.

Сакса А.И., Янин  В.Л. Свинцовые печати из раскопок в Кореле // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 10. Новгород, 1996. С. 187–194.

Седов В.В. Войносоловский крест // СА. 1962. № 3. С. 311–314.

Седов В.В. Изборские каменные кресты // Средневековая Русь. М., 1976. С. 102–107.

Соленикова Е.В. О происхождении закладных крестов в новгородской архитектуре // Церковная археология. Материалы Первой Всероссийской конференции. Ч. 2. Христианство и древнерусская культура. Ч. 2. СПб., 1995. С. 103–105.

Соленикова Е.В. Закладные кресты в архитектуре северо-запада России. СПб., 1996.

Спицын А.А. Заметки о каменных крестах, преимущественно новгородских // ЗОРСА. Т. 5. Вып. 1. 1903. С. 203–234.

Шахнович М.М. Валунные насыпи на территории Карелии // Кижский вестник. Вып. 10, Петрозаводск, 2005. С. 260–277.

Шляпкин И.А. Древние русские кресты. Т. 1. Кресты новгородские до XV  века, неподвижные и не церковной службы // Записки отд. Русской и славянской археологии ИРАО. Т. VII. Вып. 2. СПб., 1906. С. 49–84.

Чистяков А.Ю. Намогильные кресты в Ингерманландии: традиции и современность // Геральдика. Материалы конференции «10 лет восстановления геральдической службы России». СПб., 2002. С. 131–140.

Яшкина В.Б. (Панченко) К вопросу о распространении каменных крестов Древней Руси // Староладожский сборник. СПб. 1998. С. 75–89.

Янин В.Л. Актовые печати Древней Руси Х–ХV вв. Т. II. М., 1970.

Ярмолович И.А. Каменный крест из д. Теребуни на р. Мшаге // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 17. В. Новгород. 2003. С. 323–329.

Чистяков А.Ю. Намогильные кресты в Ингерманландии: традиции и современность // Геральдика. Материалы конференции «10 лет восстановления геральдической службы России». СПб., 2002. С. 131–140.

Schvindt T. Tietoja Karjalan Rautakaudesta. Helsinki. 1893.

ЗОРСА Записки Отделения русской и славянской археологии и императорского Русского археологического общества

Вернуться в библиотеку