I. КАРЕЛИЯ К НАЧАЛУ XVII ВЕКА

вернуться в оглавление

К началу XVII века Карелия имела уже свою длительную и богатую историю.[1]

Местом первоначального формирования карельского племени был Карельский перешеек и соседние земли северо-западного Приладожья. На этой территории, при­мерно в XI—XII веках, сформировалось племя карел, как определенная этническая общность, со своим языком, материальной и духовной культурой. Карельский пере­шеек к тому времени уже давно принадлежал древне­русскому государству. Карельское племя образовалось внутри русских владений, под огромным воздействием русской государственности. Экономическая жизнь ка­рельских земель стала с тех пор развиваться в тесной связи с русской экономикой; карельская культура стала развиваться под влиянием русской культуры.

Вскоре после сформирования карельского племени карелы из северо-западного Приладожья стали распро­страняться на запад, север, восток, заселяя и осваивая все новые и новые территории. На западе карелы освои­ли приморскую половину Карельского перешейка и зем­ли между озером Сайма и Финским заливом — Саволакс. На востоке карелы распространяются на Олонец­ком перешейке, в сторону Онежского озера, и сливаются с живущей там весью (предками современных вепсов). На севере карелами были освоены огромные лесные про­странства между северной частью Ботнического залива и Белым морем; жившее здесь саамское население было частично оттеснено в тундру крайнего севера, частично осталось на месте и постепенно слилось с карелами. Несколько позднее, в XIII веке, карелы проникают еще дальше на север, в саамскую тундру, и здесь, в запад­ной части страны саамов, вступают в борьбу с норвеж­цами.

Освоение карелами больших территорий на севере и, частично, на востоке, приводит к оформлению трех основ­ных районов средневековой Карелии:

1)  Карельский    перешеек   и  северо-западное Приладожье,

2) Обонежье,

3) Северная Карелия (первоначально — от Белого моря до Ботнического залива).

Из этих трех районов основным   на протяжении ряда столетий продолжал оставаться район Карельского пере­шейка     (точнее — его    восточная    часть,    прилегающая к Ладожскому   озеру).   Здесь,   на территории   древнего «племенного гнезда» карел, вплоть до начала XVII века находился   центр политической   и экономической   жизни Карелии,    центр    карельской    национальной    культуры. Здесь было наиболее   густое и многочисленное   оседлое карельское население; уровень экономического развития был выше, чем в других карельских землях. Как явствует из археологических  раскопок конца прошлого   века,   это территория уже с XII столетия  была районом  развитого земледельческого хозяйства.    Древние промыслы,   охота и рыболовство, хотя и существовали, по отошли   уже   на второй план.   Земледелие  привело к прочной  оседлости, к появлению   длительно существующих   селений,   к раз-витию торговли и ремесла и, наконец, к началу отделе­ния ремесла от сельского хозяйства. В XIII веке на Ка­рельском  перешейке появляется  первый  карельский  го­род Корела[2] — вблизи устья Вуоксы.    Видимо, одновре­менно возникает и второе  поселение городского   типа — Тиверский городок (Тиуринлинна). Быстро развивающая­ся торговля связывает северо-западное Приладожье через Ладожское   озеро    с   Новгородом,    через   Вуоксу    (до XVII века впадавшую  одним   своим рукавом   в  Ладож­ское озеро,    другим — в  Финский залив   у  Выборга) — с морем и заморскими землями: Готландом, Швецией и др. Торговля в основном   находилась в руках   новгородских и иноземных купцов (из Швеции, с Готланда, из северней Германии). Но в торговле участвовали и сами карелы. На небольших судах они часто отправлялись в путешествия по северным речным путям с целью тор­говли и пушного промысла, а также нередко совершали вооруженные набеги за море, в Финляндию, на Готланд, в Швецию.

Обонежье и северная Карелия в своем развитии за­метно отставали от района Карельского перешейка. В Обонежье переход к земледельческому хозяйству со­вершился позднее. Здесь долго еще, наряду с земледе­лием, не менее важную роль играли охота и рыболов­ство, а в связи с этим и оседлость была менее прочной, так как население в периоды охоты и рыбной ловли на­долго покидало свои деревни. Население было здесь бо­лее редким; торговля была развита значительно слабее и связывала Обонежье только с Новгородом. Заморской торговли обонежские карелы не вели и никаких связей с заморскими землями не имели.

Население северной Карелии в XII—XIII веках земле­делия еще не знало, занималось только рыболовством и охотой на пушного зверя; прочной оседлости здесь также не было. Население было очень редким и в культурном отношении отставало от населения карельского Приладожья и Обонежья. Но связи между северной Карелией и ее метрополией — Карельским перешейком — сохраня­лись непрерывно. Поддержанию и укреплению этих свя­зей способствовала торговля: пушнину, добываемую в северных лесах, карелы везли на Карельский перешеек, а оттуда — в Новгород.

Прочные и тесные экономические связи карел с Нов­городом являлись первоначальной почвой для создания прочных политических связей. Карельское племя, как уже говорилось выше, возникло на русской территории, развивалось и крепло, как составная часть Новгородско­го государства. Как и жители других окраин Новгород­ского государства, карелы несли обязанности защиты го­сударства от нападений внешних врагов. Совместно с рус­скими, а часто и самостоятельно, карелы в XII—XIII ве­ках активно боролись со шведами, защищая интересы Новгородского государства на берегах Финского залива и Балтийского моря, а также в глубинных районах Финляндии. Под овеянными славой знаменами Александра Невского ходили  в 1256 г. на шведов  вместе с русскими и карельские воины.

Уже в XII—XIII веках прочно складывается скреп­ленная кровью боевая дружба русских и карел.

В середине XIII века шведы, заняв центральные об­ласти Финляндии, вплотную подошли к карельским зем­лям. С тех пор па много столетий Карелия стала пограничной территорией. Началась длительная и упор­ная борьба между Россией и Швецией за карельские земли.

Первый удар шведы направили на западные районы Карелии.

Западные карельские земли, прежде всего Карель­ский перешеек, имели большое стратегическое значение. Карельский перешеек был ближайшим подступом к устью Невы, являвшемуся единственным для древней Руси выходом к морю, был ближайшим подступом к Неве — важнейшей артерии русской внешней торговли. Захват Карельского перешейка мог предрешить захват шведами Невы, тем самым лишить Русь всех связей с внешним ми­ром и, следовательно, возможности вести внешнюю тор­говлю. С другой стороны, в случае захвата Карельского перешейка шведами русским военным силам преграждался бы доступ в Финляндию, без чего шведские завоевате­ли не могли считать свое положение в недавно покорен­ной Финляндии вполне прочным.

В 1293 г. шведские войска высадились на северо-западном берегу Карельского перешейка и в важнейшем стратегическом пункте перешейка, при впадении Вуоксы[3] в Финский, залив, основали мощную каменную крепость Выборг. Таким образом, западные карельские земли — западная часть Карельского перешейка, Саволакс и мор­ское побережье от Выборга до реки Кюммене — оказа­лись в руках шведов. Жившее здесь немногочисленное карельское население было покорено и насильственно крещено в католическую веру.

Началась война за обладание Карельским перешей­ком, затянувшаяся на тридцать лет. Шведы, стараясь овладеть всей территорией перешейка, дошли до Ладож­ского озера и временно захватили стратегический центр восточной части перешейка — Корелу. Но новгородцы при поддержке карельского населения быстро вернули Корелу и оттеснили шведов обратно на запад. Стремясь изгнать шведов с Карельского перешейка, новгородцы, в свою очередь, дважды осаждали Выборг, но неудачно. В результате тридцатилетней борьбы на Карельском перешейке установилось временное равновесие сил: ни та, ни другая сторона не могла одержать верх и пол­ностью овладеть этой стратегически важной террито­рией перешейка. Обеим сторонам пришлось согласиться на заключение мира.

Ореховецкий мир 1323 г. являлся компромиссным ре­шением спора. Граница, прошедшая по реке Сестре и далее на север, разделила Карельский перешеек на две части — восточную, оставшуюся в составе русской госу­дарственности, и западную, отошедшую к Швеции.

Ореховецкий мир явился важной исторической датой в истории карельского народа. Западные карельские зем­ли были отделены от Карелии, местное карельское насе­ление постепенно подпало под финское влияние и, утра­тив свои старые племенные отличия, слилось с финнами. Основная часть Карелии (восточная, приладожская часть Карельского перешейка) стала с этого момента территорией, расположенной у самой границы, что нало­жило свою печать на всю дальнейшую жизнь этой наи­более важной из карельских земель.

Граница, установленная Ореховецким миром, с само­го начала была вынужденной, компромиссной; она не удовлетворяла ни одну из борющихся сторон. Борьба России и Швеции за овладение всем Карельским пере­шейком продолжалась с более или менее длительными перерывами в течение XIV, XV и XVI веков. И во время шведской интервенции начала XVII века шведы прежде всего стремились захватить восточную половину пере­шейка с городом Корелой.

Упорная трехвековая борьба России и Швеции на Карельском перешейке не привела к изменению границы, установленной Ореховецким миром. Русское государство прочно держало в своих руках все это время (кроме нескольких лет в конце XVI века) восточную половину перешейка. Объясняется это, прежде всего, причинами не военного, а политического характера. Во время войн со шведами оборона этой территории опиралась не столь­ко на укрепления и гарнизоны (русские имели на этой территории только две, а с конца XV века — даже одну крепость — Корелу[4]), сколько на силы самого населе­ния — карельского народа. Сопротивление карельского народа шведским захватчикам обеспечило сохранение древней карельской земли в составе Русского государства. Во время нападений шведов сам карельский народ под­нимался на борьбу против захватчиков и совместно с рус­скими отстаивал родную землю.

Вторым объектом спора Русского государства и Швеции с конца XIV века стала северная Карелия. Здесь борьба разгорелась вначале из-за карельских, зе­мель у Ботнического залива. Эти земли, населенные русскими подданными — карелами, входили первона­чально в состав Новгородского государства. Водный путь, проходивший через озеро Пиэлис-ярви, связывал восточную Приботнию с Ладожским озером и Белым мо­рем. С XIV века в восточную Приботнию (по-шведски — Эстерботнию) стали проникать шведы и финны: пер­вые — с юга и запада, вторые — с юга. Стремясь к гос­подству на этой территории, шведы и финны начали тес­нить карел. В течение XV века борьба шла с перемен­ным успехом, по ввиду отдаленности Приботнии от рус­ских земель, и, наоборот, близости к Швеции и шведским владениям в Финляндии, соотношение сил здесь складывалось в пользу шведов. В XVI веке шведы постепенно завершают захват приботническнх земель и закрепляют их под своей властью. Местное карельское население частью уходит в русские пределы — к Белому морю, ча­стью сливается с финскими переселенцами из централь­ной Финляндии. Овладев Приботнией, шведы обращают свое внимание дальше на восток, на основные районы северной Карелии, прилегающие к Белому морю. Борьба за эти земли развернулась во второй половине XVI и в начале XVII столетия; но об этом подробнее будет говориться ниже.

Таким образом, в XIV—XV веках почти на всей тер­ритории Карелии создается напряженное положение. Карельский народ на протяжении трех столетий жил под постоянной угрозой агрессии.

Карелы привыкли видеть в шведах врагов, разоряю­щих их селения и деревни, несущих смерть и опустоше­ние в их земли. Русское государство для карел всегда было тон силой, которая защищала их от шведских войн и набегов, спасала от опасности шведского завоевания. Все это вызывало большую сплоченность населения, при­верженность широких масс карельского народа к Рус­скому государству и великому русскому народу.

Внутреннее развитие Карелии шло также под боль­шим воздействием Руси. В новгородское время (в XIV—XV веках) на территории Карелии постепенно устанавливается феодальный строй.[5] Карельское кресть­янство в основной своей части оказалось в зависимости от новгородских крупных феодалов — бояр и монастырей. В северную Карелию, на берега Белого моря, с XV века начинают проникать русские переселенцы, поселявшиеся рядом с карелами и также попадавшие в зависимость от новгородских феодалов. В начале XV века был основан Соловецкий монастырь, быстро превратившийся в круп­нейшего феодального владетеля на всем побережье Белого моря. В XVI веке Соловецкому монастырю принадлежала на беломорском побережье и с прилагающих карельских землях значительная часть промыслов и рыболовных уго­дий.

В конце XV столетия Карелия была затронута вели­кими историческими событиями, происшедшими в рус­ских землях. В результате победы объединительной политики московских князей, подготовленной всем хо­дом социально-экономического развития страны, была ликвидирована феодальная раздробленность, и все рус­ские земли слились в единое Русское централизованное государство. Новгородская «боярская республика» пре­кратила свое существование, и все ее владения, в том числе и Карелия, перешли под власть Москвы.

Включение Карелии в состав Русского централизован­ного государства сопровождалось серьезными изменениями в положении карельского крестьянства.[6] Новгород­ское боярство, как социальный слой, враждебный Москве, было подвергнуто суровым репрессиям. Главные против­ники Москвы были казнены, к остальным был применен «вывод», то есть выселение во внутренние области Московского государства. Огромные земельные владения бояр по всей новгородской территории, в том числе и в Карелии, были конфискованы и перешли в собственность государства. В государственную собственность перешли также и многие монастырские земли. В резуль­тате в Карелии не осталось крупных светских феодалов; сохранилось лишь небольшое количество мелких феода­лов — «своеземцев», владевших незначительными земель­ными участками; частично сохранилось крупное мона­стырское землевладение. Основная масса земель оказа­лась в собственности самого крупного феодала — госу­дарства.

Карельские крестьяне не были в результате этих из­менений освобождены от феодальной зависимости; фео­дальная зависимость в полной мере сохранилась, приняв только новую форму: карельские крестьяне работали теперь не на боярина или на монастырь, а на феодаль­ное государство (по тогдашней терминологии они стали называться «черносошными» крестьянами).

Новый феодальный владетель изменил характер по­винностей, выполняемых крестьянами. Вместо много­численных мелких сборов натурой, существовавших рань­ше во владениях светских и духовных феодалов, вводит­ся общий для всех крестьян оброк — хлебный и, частич­но, денежный. Крестьяне должны были, кроме того, платить налоги нескольких видов, причем размер и коли­чество налогов в течение XVI века непрерывно возраста­ли. Оброк и налоги, вместе взятые, составляли «госуда­рево тягло». Сбор оброка и налогов стал производиться государственными чиновниками.

Хотя карельские крестьяне в конце XV века стали нести на своих плечах всю тяжесть «государева тягла», их положение стало все же несколько легче, чем положе­ние частновладельческих крестьян центральных областей Московского государства. Карельские крестьяне не испы­тывали непосредственной эксплуатации со стороны феодала; выражаясь фигурально, они не видели непосред­ственно над своей головой помещичьего кнута. Это обстоятельство объяснит нам в дальнейшем, почему кресть­янская война, охватившая основные территории государ­ства, не затронула карельские земли.

В XVI веке на, территории Карелии но экономиче­ским и административным признакам прослеживается четыре района.[7] Восточная часть Карельского перешей­ка и северное Приладожье — древнее карельское «племенное гнездо» — составили теперь Корельский уезд с центром в городе Корела. Между Ладожским и Онеж­ским озерами и вокруг Онежского озера, на старой тер­ритории Обонежья, находился второй административ­ный район — Заонежские погосты. Северная Карелия в экономическом и административном отношении дели­лась на два района: поморские волости — прибрежные земли вдоль восточного берега Белого моря, и Лопские погосты — внутренняя часть северной Карелии, граничив­шая на юге с Корельским уездом, на западе — с Приботнией, на севере — с Кольским полуостровом, на восто­ке — с Поморьем. Поскольку оба северных района гео­графически составляли одно целое, поскольку для обоих районов политическим центром к началу XVII века был Соловецкий монастырь и оборона от шведов велась совместными усилиями, мы в дальнейшем будем называть оба района прежним общим термином «северная Ка­релия».

Хотя заселение северных районов Карелии переселен­цами с Карельского перешейка шло в XIV—XV веках довольно интенсивно и численность населения и в север­ных районах и в Заонежских погостах значительно воз­росла, Корельский уезд не утратил и в XVI веке своего первенствующего положения среди других карельских земель. По-прежнему в его пределах сосредоточивалась наибольшая часть карельского народа; по-прежнему это был наиболее развитый экономический район Карелии, e котором сельское хозяйство сочеталось с интенсивной торговлей и развитым ремеслом. Здесь же находился и центр политической жизни карельского народа, и центр карельской культуры; наконец, здесь был и единствен­ный карельский город — Корела.

Первенствующая роль Корельского уезда в политиче­ской жизни Карелии особенно ярко проявилась в ходе событий начала XVII века, когда Корельский уезд стал центром народной борьбы против шведской интервенции.

Основой экономической жизни Корельского уезда было развитое пашенное земледелие с трехпольной системой обработки земли. Почва была неплодородна и давала низкие урожаи; поэтому крестьянам приходилось возделывать и засевать довольно значительные земель­ные площади.[8] Подсобную роль в хозяйстве играла рыб­ная ловля в Ладожском озере, а также в мелких озерах и  речках,   столь   многочисленных   на   Карельском  пере­шейке.    Преобладали   маленькие деревни,  состоящие из одного или нескольких дворов;[9]   деревни располагались на сравнительно   небольшом расстоянии   друг   от друга. В большинстве   своем    крестьяне   Корельского  уезда были черносошными. Но здесь же были и частновладель­ческие крестьяне, жившие во владениях местных мона­стырей — Валаамского,   Коневецкого   и  др.    Помещиков в Корельском уезде почти не было,   если не считать не­которого   количества   мелких  помещиков — своеземцев.[10] Торговля еще с новгородских времен развита была довольно значительно. Торговля продуктами местного про­изводства   велась,   главным   образом,  через   Ладожское озеро с Новгородом, а в мирные годы — и с зарубежными шведскими владениями:  с Выборгом  и внутренней Фин­ляндией   (через Карельский перешеек).  О развитии  тор­говли и ремесла говорит то обстоятельство, что на срав­нительно   небольшой территории Карельского  перешейка были расположены два поселения городского типа:   Ко­рела и Волочек Сванский   (лежавший   в  том месте, где был древний волок из озера Суванто в близко располо­женное Ладожское озеро;   теперь здесь  проходит основное русло реки Вуоксы).

Единственный карельский город Корела уже в XV ве­ке имел значительное посадское население. Город зани­мал два острова посреди реки Вуоксы и оба берега реки. Древнейшая часть города, расположенная на небольшом острове,  долгое время играла  роль городской   цитадели или детинца; в русских документах эта часть Корелы на­зывается просто «город», в шведских — «замок».   Второй остров, имевший значительно большие размеры (в писцо­вых книгах он назван   «Спасским островом»), составлял первоначальную  территорию   городского   посада   и   был отделен   от берега рукавом Вуоксы — «Федоровской ре­кой».    К северу   от Спасского    острова    на   берегу «за Федоровской  рекой»   была  расположена   большая часть городского   посада. Нам известно даже по писцовым книгам название проходившей через этот посад улицы — Спасская   улица   за   Федоровской   рекой».   На   южном берегу  реки   лежала третья   часть городского посада — «Ореховская сторона за Узервой рекой»  (Узерва — рус­ское название Вуоксы). В центре города, находившемся по всей вероятности на Спасском острове, жили высшие слои городского населения, здесь же была городская соборная церковь св. Спаса. Воевода со своей канцеля­рией и епископ со своим двором помещались в городском детинце. Собственно «город» (детинец) и Спасский остров, а также Спасский остров и северный берег реки были связаны мостами.[11]

Население города по национальному составу было смешанным: в городе жили и карелы, и русские (тогда как крестьянское население уезда состояло только из карел).

Социальный состав населения города известен нам по данным начала XVII столетня, из грамоты царя Василия Шуйского жителям города Корелы (прилож. 4). В грамо­те перечислены все категории населения, начиная с выс­ших ступеней феодальной иерархической лестницы и кончая се низшими ступенями: епископ, воевода, игуме­ны (настоятели городских монастырей), протопоп (на­стоятель городского собора св. Спаса), попы и дьяконы (обслуживающие собор св. Спаса и церкви в городских монастырях), головы (начальники частей стрелецкого войска, стоявших в Кореле), дворяне, дети боярские, земцы (то есть своеземцы, мелкие помещики), стрельцы, пушкари и посадские люди (торгово-ремесленное населе­ние города). Последняя категория по своей численности составляла основную массу населения Корелы. Вторым по численности слоем населения были стрельцы (вместе с пушкарями). Стрельцы и посадские люди — низы на­селения города — сыграли, как мы увидим, ведущую роль в организации отпора шведским интервентам в 1609—1611 гг.

Феодальные верхи города — воевода, духовенство, стрелецкие головы, дворяне, дети боярские и свое­земцы — составляли численно весьма небольшую часть населения. Из них духовенство городских монастырей и своеземцы жили за счет эксплуатации феодально-зависимого крестьянства уезда. Дворяне, дети боярские, стрель­цы и пушкари, составлявшие гарнизон города, а также епископ и воевода были присланы сюда на государствен­ную службу из центральной России. Своих доходов в Кореле и Корельском уезде они, скорее всего, не имели и жили за счет царского жалованья.

По данным писцовых книг население города в XVI веке значительно возросло. По переписи 1500 г. в городе было 188 дворов посадских людей, по переписи 1568 г. — 406 дворов. Те же данные говорят нам и о росте благосостояния жителей города: в 1500 году только 30 дворов принадлежало «лучшим» людям (за­житочным горожанам), остальные — «молодым» людям (бедным горожанам), тогда как в 1568 г. только 31 двор из 406 принадлежал «молодым», остальные дворы — «лучшим» (зажиточным) городским жителям. Писцовые книги свидетельствуют также о большом развитии город­ского ремесла и о большой его дифференциации. Среди жителей города упоминаются: 2 кожевника, 6 бочарников, 3 скорняка, 1 зелейник, 3 мясника, 1 хлебник, 1 красильник,   2 котельника,   4 плотника,   3 сапожника, 2 портных мастера, 2 горшечника, 4 кузнеца, 8 овчинни­ков, 1 ведерник, 2 мечника, 1 стекольник, 2 смоляника, 1 мельничник. О развитии торговли говорит наличие в городе 35 амбаров и щербетей (складских по­строек).[12]

Второе городское поселение Корельского уезда, Во­лочек Сванский, имело значительно меньшие размеры. В 1500 г. здесь было всего 55 дворов, из которых 26 при­надлежали торговым людям, 29 — «рыбным ловцам», за­нимавшимся рыболовством на Ладожском озере.[13] Своим возникновением Волочек Сванский был обязан торговле. В этом месте река Вуокса, протекающая через озеро Суванто, близко подходила к берегу Ладожского озера и затем круто, поворачивала на север, где впадала в Ла­догу вблизи города Корелы. Для сокращения пути часть товаров, перевозимых по реке Вуоксе из внутренней части Корельского уезда, выгружалась здесь, вблизи Волочка Сванского, доставлялась по суше до берега Ладожского озера и там нагружалась на большие озер­ные суда для отправки в Новгород.

Среди сельского населения в Корельском уезде также находилось немало людей, занимавшихся торговлей и ремеслом. Так, в 13 деревнях Сердовольского погоста (вблизи нынешнего города Сортавала), по данным 1500 г., 17 дворов принадлежало купцам; в деревне Сандолакша жили кузнецы, платившие «тягло» вместе и на­равне с горожанами города Корелы,[14] и т. д.

Все эти данные говорят о том, что Корельский уезд в XVI веке был одним из развитых сельскохозяйственных районов Московского государства, что его экономика была тесно связана с экономикой соседних русских обла­стей и имела все условия для дальнейшего внутреннего роста. Мешало этому лишь одно обстоятельство — напа­дения из-за рубежа, которые участились во второй половине века и привели к временному захвату Корельского уезда (в 1580—1597 гг.) шведами.

Второй земледельческий район Карелии — Заонежские погосты — был единственной частью Карельской территории, отдаленной от шведской границы и не знав­шей до конца XVI века опасности внешних нападений. Это обстоятельство положительно влияло на развитие экономики. Но в то же время отдаленность от морён и важных торговых путей, а также обилие лесов, озер, бо­лот и неплодородность земли оказывали на экономику сильное тормозящее действие. Заонежские погосты были, по сравнению с Корельским уездом, более отсталым сельскохозяйственным районом. Основная отрасль хозяй­ства — земледелие — находилась на низком уровне; оно было еще в значительной мере подсечным (подсечное земледелие сохранялось в этом районе в некоторых мест­ностях вплоть до XX века).

Одно земледелие не могло прокормить население. По-прежнему большую роль играли древние местные про­мыслы — рыболовство и охота. В некоторых местах, бога­тых болотной рудой, производилась добыча руды и из­готовление сыродутного железа.

В Заонежских погостах также преобладали черносош­ные крестьяне, но были и крестьяне, принадлежавшие мелким помещикам и нескольким небольшим местным монастырям. В отличие от Корельского уезда, крестьян­ское население состояло здесь не только из карел; до­вольно значительный процент составляли русские крестья­не, переселившиеся сюда из соседних русских земель.

В Заонежских погостах не было крупных поселений, но имелось несколько торговых пунктов, так называемых «торговых рядков». Наиболее значительным был торго­вый рядок в устье реки Повенчанки, на месте будущего города Повенца. В Повенецком рядке имелись соляные амбары, сальницы (склады сала), амбары, в которых содержался зерновой хлеб, и др. Торговые рядки анало­гичного типа имелись также в Вытегре, в Шуйском и Шальском погостах.[15] Владельцы амбаров и сальниц скупали продукты крестьянского производства для дальнейшей перепродажи или вывоза в соседние области страны, а сюда, в свою очередь, привозили из более юж­ных местностей и продавали крестьянам хлеб, которого здесь постоянно недоставало.

Для Заонежских погостов (по сравнению с Корельским уездом) характерно слабое развитие ремесла. Тор­говые рядки были не торгово-ремеслепными, а только торговыми поселениями; так, например, писцовые книги 1582—1583 гг. на весь Заонежский район зафиксировали в торговых рядках лишь четырех ремесленников.[16]

Итак, в целом район Заонежских погостов отставал в своем развитии от Корельского уезда. Здесь, вдали от границ и больших торговых путей, жизнь текла более медленно и спокойно.

Третий  район — Поморские волости — имел совсем иной экономический профиль. Здесь земледелие играло очень небольшую роль; земледелием занимались лишь в южной части беломорского побережья (сеяли ячмень и в небольших количествах рожь), причем и здесь своего хлеба хватало лишь на несколько месяцев. Основой хозяйства были морские промыслы — рыболовство, охота на морского зверя, солеварение. Обилие рыбы в море и впадающих в него реках, обилие морского зверя созда­вали для развития промыслов самые широкие возмож­ности. Продукты промыслов в основном шли на продажу, а на вырученные средства население покупало хлеб.

Рыболовные угодья, соляные варницы и другие про­мыслы принадлежали уже с XV века светским и духов­ным феодалам. В течение XVI века большинство промыс­лов прибирает к своим рукам наиболее крупный фео­дальный владетель севера — Соловецкий монастырь. По словам исследователя, «к началу XVII века Соловецкий монастырь стал фактическим хозяином почти всего западного Поморского берега».[17] Большинство кресть­янского населения Поморских волостей оказалось в фео­дальной зависимости от монастыря: крестьяне уплачи­вали монастырю оброк и обслуживали монастырские промыслы. Соловецкий монастырь имел огромное потому времени, хорошо налаженное хозяйство, на его промыс­лах добывались большие количества соли, рыбы, тюлень­его жира и т. п. По добыче соли хозяйство Соловецкого монастыря стояло, вероятно, на первом месте в Рос­сии.[18]

Ведущая роль Соловецкого монастыря в социально-экономической жизни Поморских волостей обусловливала и его политическое значение в этом районе. В XVI и в начале XVII века Соловецкий монастырь был поли­тическим центром поморских волостей и всей северной Карелии, а главой политической власти в северной Каре­лин был фактически соловецкий игумен (как мы дальше увидим, именно к нему обращались в случае надобности шведские губернаторы северной Финляндии).

Торговля в карельском Поморье была развита весьма широко; с торговлей было связано все население, не имевшее своего хлеба и вынужденное его покупать. Торговыми пунктами были Сумский посад, имевший не­сколько лавок, амбаров и сальниц, Шуя, Кемь. Торговые люди в этих пунктах скупали у крестьян-поморов про­дукты промыслов для отправки внутрь страны или для продажи иностранным купцам. Первые иностранные тор­говые корабли появились в карельском Поморье в 60-х гг. XVI века. Но заморская торговля не получила в этот период в самой Карелин большого развития. Про­дукты промыслов западного и восточного Поморья для продажи иностранным купцам доставлялись в XVI веке в два главных порта русского Севера, через которые шла внешняя торговля — в устье Сев. Двины (где в 1585 г. возник город Архангельск) и в Колу.

Первоначальными    жителями    карельского   Поморья были саамы. Но к XV веку саамское население частично было отсюда уже вытеснено    карелами    на   север и на запад, в леса, а частично   слилось   с   карелами.   Кроме того, в Поморских волостях в XVI веке жило уже и довольно большое количество русских крестьян — поморов; можно полагать даже, что русские крестьяне составляли в   Поморье   половину   или   более   половины   населения. Приток русских переселенцев в Поморье в XVI веке не­прерывно продолжался.

Последним по политическому и экономическому зна­чению и по численности населения был район Лопских погостов — западная половина северной Карелии. Перво­начального лопарского (саамского) населения к XVII веку здесь почти уже не существовало; оно (как указывалось выше) частично было оттеснено на север, частично сли­лось с заселившими в XII—XV веках эту территорию карелами. Русское крестьянское население, в отличие от соседнего Поморья, здесь отсутствовало. Таким образом, в Лопских погостах в XVI веке население было в основ­ном карельским по своему составу, и «лопскими» эти погосты были больше по названию.

Здесь, как и в соседнем Поморье, земледелие, в силу не плодородия почвы и суровости климата, играло лишь весьма скромную подсобную роль. Основой хозяйства в Лопских погостах были рыболовство и охота. В некоторых местах производилась также добыча железа. Насе­ление было редкое, деревни были расположены по вод­ным путям, на берегах рек и озер, сравнительно далеко одна от другой. Торговля и здесь имела некоторое разви­тие: не имея своего хлеба, крестьяне должны были про­давать продукты своих промыслов и покупать хлеб. Тор­говля в основном велась с Поморьем и через его посред­ство с центральными русскими областями; велась тор­говля и с западом. Торговый путь от Кеми по реке Кеми и нескольким озерам вел в бассейн реки Улео; по этому пути шла в небольших размерах торговля с захваченной шведами. Приботнией.

Население Лопских погостов в культурном отноше­нии отставало от других карельских земель. Еще в начале XVII века часть жителей не была крещена,[19] и население здесь меньше ощущало воздействие русской культуры. Но политические связи населения Лопских погостов с Русским государством были не менее прочны, чем у жителей всех остальных карельских земель. Карель­ские крестьяне, жившие в лесах северной Карелии, так же как и крестьяне других карельских земель, привыкли видеть в Русском государстве друга и защитника от на­падений национальных врагов — шведов.

Таково было положение основных районов Карелии к началу XVII века. Давно установившиеся экономиче­ские связи с соседними русскими областями прочно вклю­чили Карелию в состав русского народнохозяйственного организма. Давние и прочные политические связи карел с Россией, основанные на общности политических и эко­номических интересов, превратили Карелию к XVI веку в неотъемлемую Часть Русского государства. В XVI веке Карелия переживала период экономического подъема и имела все условия для дальнейшего развития своего хозяйства и культуры. Но этому помешали обрушившиеся на карельский народ национальные бедствия: нападения шведов, шведские войны и интервенции конца XVI и начала XVII столетия.

В первой половине XVI столетия обстановка на рус­ско-шведском рубеже была относительно спокойной. Лишь изредка происходили мелкие пограничные столкно­вения, не имевшие серьезных последствий. С середины столетия положение существенно меняется.

Швеция в 1521 г. освободилась от сдерживавшей в XV веке ее развитие власти датских королей и в тече­ние нескольких десятилетий превратилась в прочное и сильное государство, переживающее во второй поло­вине XVI и в начале XVII столетия период большого внутреннего подъема. Восстановив военную мощь страны, опираясь на поддержку широких слоев феодального класса, шведские короли, стремясь превратить Швецию в сильнейшую державу Балтики и всей северной Европы, начали вести активную внешнюю политику, политику больших территориальных захватов. Началась серия почти непрерывно сменяющих друг друга, а зачастую и веду­щихся одновременно войн Швеции с тремя главными го­сударствами северной Европы — Данией, Польшей и Рос­сией. Каждая война имела свои конкретные, ограничен­ные цели и задачи, но все они, вместе взятые, ставили одну общую цель — установление господства Швеции на Балтике и на всем европейском Севере.

Первая после длительного перерыва русско-шведская война 1554—1557 гг. носила характер прощупывания сил России. Военные действия   охватили  лишь  пограничные районы Карельского перешейка и восточной   Финляндии. В ходе войны быстро выявилось   военное   превосходство России,    и    после   того   как   русские   отряды разорили шведские владения    в  восточной  Финляндии   вплоть  до Вильманстранда,    шведское    правительство    запросило мира. Граница между Россией  и  Швецией осталась без изменений.

В 1558 г. началась 25-летняя война Ивана Грозного за овладение восточной Прибалтикой — Ливонией. В эту войну, от исхода которой зависело господство на Балтий­ском море, втянулись вскоре Швеция, Дания, Польша. С 1570 г. Швеция начала военные действия против Рус­ского государства.

В течение двадцати лет военные действия шли с пере­весом на стороне России. В ответ на пограничные набеги шведов на Карельский перешеек русские войска совер­шили поход вглубь Финляндии до самого Або. Но огром­ное напряжение, вызванное длительной войной, приводит к истощению всех людских, материальных и финансовых ресурсов Русского государства. Соотношение сил к концу 70-х гг. складывается уже не в пользу России.[20]

Главный противник России — Польско-Литовское го­сударство — переходит в наступление. Польско-литовские войска короля Стефана Батория вторглись вглубь рус­ской территории. Второй противник — Швеция — также решает воспользоваться удачно складывающейся обста­новкой, чтобы начать широкое наступление на русские владения.

В этот, казалось, такой благоприятный момент швед­ское правительство впервые вырабатывает свою большую программу завоеваний на Востоке, «программу-мак­симум» (которую финляндские фашистские историки, вос­хищающиеся шведскими захватническими планами, назы­вают «Великой восточной программой»[21]).

Внимание шведского правительства привлекала прежде всего территория Корельского уезда с городом Корелой. Составлявшая Корельский уезд восточная поло­вина Карельского перешейка, остававшаяся в русских руках со времен Ореховецкого мира, имела большое стратегическое значение. Между восточной и западной частями Карельского перешейка, то есть между русскими и шведскими владениями, не было сколько-нибудь серьез­ных естественных преград; Корельский уезд имел с запада границу, открытую в сторону шведской Финлян­дии. Обладая восточной половиной Карельского пере­шейка, Русское государство имело возможность во время войн со Швецией сразу начинать наступление вглубь финляндской территории.

Шведские захватнические планы простирались также и на три русских города вблизи Финского залива и ливонской границы — Ивангород, Ям и Копорье, и на русский город на Неве — Орешек. Орешек, Ям, Иван-юрод и Копорье были крепостями, охранявшими важнейший для Московского государства выход к морю — к Финскому заливу и к Балтике. Стремясь к захвату этих   четырех   городов    и   окружавшей   их  территории[22] побережья Финского залива   и   берегов Невы, шведские власти    рассчитывали отрезать    Русское   государство   от Балтийского   моря,   устранить Русь от участия  в борьбе за Балтику и прибалтийские страны.

Захватнические планы шведского   правительства   рас­пространялись и на русский Север.

На крайнем Севере Швеция владела южной частью страны саамов — так называемым шведским Лаппмарком (лежавшим между северной оконечностью Ботниче­ского залива и скандинавским горным хребтом). Из трех частей страны саамов — русской, норвежской и швед­ской — шведский Лаппмарк был наиболее бедной и пус­тынной территорией. Напротив, расположенные севернее и прилегавшие к Ледовитому океану русские и норвеж­ские владения в стране саамов обладали огромными природными богатствами: внутренние районы страны изобиловали пушным зверем, на побережье и в прибреж­ных водах океана находились богатейшие промыслы рыбы и морского зверя. Как раз в середине и второй половине XVI века незамерзающее побережье океана переживает большой экономический подъем. Ранее пус­тынное побережье, не имевшее постоянного населения, теперь быстро заселяется норвежскими (в западной части, до Варангер-фьорда) и русскими (в восточной части, от Варангера) рыбаками — поморами. На русской половине побережья появляется целый ряд рыбачьих ста­новищ, крупное селение Печенга с Печенгским монасты­рем и первый русский город — Кола. Быстро растет добыча рыбы и морского зверя, сбывавшихся и во вну­тренние районы России, и за границу. Для торговли с русскими и норвежскими поморами, для скупки про­дуктов морского промысла в полярные воды приходят торговые корабли из Англии, Нидерландов, Франции, Германии. Одновременно экономический подъем (хотя и не в столь быстром темпе) переживает и побережье Белого моря, в частности западное, карельское побе­режье, о котором мы уже говорили выше. Через Белое море и устье Северной Двины устанавливается с 50-х годов XVI века важный морской торговый   путь, связы­вающий Россию с Западной Европой.

Экономический подъем, охвативший побережье край­него севера Европы, привлекает к этому району внима­ние правящих кругов Швеции. Важной составной частью захватнической программы шведского правительства ста­новится проект овладения берегами Ледовитого океана и Белого моря. Стремление овладеть полярным побережьем и выйти к океанским торговым путям с начала 80-х годов XVI века пронизывает внешнюю политику Швеции. Для осуществления этого проекта Швеция в последней четверти XVI и в начале XVII века неоднократно вступала в борьбу с Данией, владевшей норвежским побережьем страны саамов, и с Россией, владевшей Кольским полу­островом и северной Карелией.

Шведские правящие круги впервые сформулировали свою большую программу завоеваний на Востоке в 1580 г., когда (как мы уже говорили) значительно ухудшилось внутреннее и международное положение Рус­ского государства, когда соотношение сил сложилось уже решительно не в пользу России, и Швеция готовится к переходу в наступление вглубь русских владений. В завоевательной программе, разработанной шведским королем Иоанном III, планировался захват Кексгольмского (Корельского) уезда, Ижорской земли с ее горо­дами-крепостями (Ивангород, Ям, Копорье и Орешек), Холмогорского острога у устья Сев. Двины и всей терри­тории между Кексгольмом (Корелой) и Варангер-фьордом.[23] Иными словами, Иоанн III, стремившийся вос­пользоваться трудным положением Русского государства, выдвинул программу завоевания почти всего севера Рос­сии, предполагая захватить Ижорскую землю и берега Невы, почти всю территорию Карелии (Корельский уезд, северную Карелию — карельское Поморье — и Лопские погосты), Кольский полуостров и даже восточное побе­режье Белого моря с устьем Северной Двины. Как мы видим, захватническая программа Иоанна III предпола­гала полностью отрезать Русское государство от выхода к морям и почти всей Карелии (кроме Заонежских пого­стов) сулила национальное порабощение.

Захватническая программа Иоанна III была, в бли­жайшие десятилетия положена в основу всех по следующих завоевательных планов шведского правительства.

И в конце XVI и в начале XVII века, планируя террито­риальные захваты на Востоке за счет России, шведские правители обычно целиком или в основном воспроизво­дили программу Иоанна III.

В соответствии со своей программой Иоанн III в том же 1580 г. приступил к практическим действиям. Одно­временно были намечены и зимой 1580—1581 гг. совер­шены три похода из шведских владений вглубь русской Карелии: из Выборга в направлении на Корелу (Кексгольм), из Нюшлота на Олонецкий перешеек и из Улеаборга на Кемь.[24]

Отряды, вышедшие из Нюшлота и Улеаборга, были немногочисленны и в своих действиях ограничились набегами. Главный удар был направлен на центр рус­ской Карелии — город Корелу. На Корелу было брошено значительное войско во главе с лучшим шведским полко­водцем Понтусом Делагарди. Пользуясь значительным превосходством сил и неожиданностью нападения, Дела­гарди удалось после непродолжительной осады взять город; вслед за тем и весь Корельскин уезд оказался в шведских руках.

Карельское крестьянство не примирилось с шведским захватом. Уже в начале следующего, 1581 года на заня­той шведами территории началась партизанская война против захватчиков. Во главе карельских партизан встал Кирилл Рогозин, уроженец с. Сортавала, живший в одной из деревень Соломенского погоста (в восточной части захваченного шведами Корельского уезда). С груп­пой карельских крестьян Рогозин ушел из оккупированной шведами территории в район Олонца и там стал органи­зовывать из местных и из бежавших из Корельского уезда карел партизанские отряды для борьбы против шведов. Партизаны Рогозина в течение 1581—1583 гг. 17 раз ходили из Олонца вглубь Корельского уезда, нанося своими набегами серьезный урон шведским захватчикам. Для нас особенно интересно, что партизанские отряды Рогозина преследовали своими набегами не только воен­ные, но и политические цели. Рогозин и его партизаны во время набегов вели агитацию среди крестьян Корель­ского уезда, призывая их уходить с захваченной шве­дами территории в Россию, в оставшиеся под русской властью земли восточной Карелии. На крестьян, пере­шедших на сторону Швеции и желавших остаться под шведской властью, Рогозин и его партизаны смотрели как на изменников родины и безжалостно расправлялись с ними. В результате действий отрядов Рогозина немало карельских крестьян примкнуло к партизанам, а глав­ное — значительная часть населения Корельского уезда под влиянием агитации Рогозина ушла с оккупированной шведами территории в карельские земли, находившиеся под русской властью.[25]

Действия карельских партизан в 80-х гг. XVI века и уход значительной части карельского крестьянства на время оккупации Корельского уезда в русские владения были ярким проявлением исторической дружбы русского и карельского народов. Эти факты во многом предопре­делили действия карельского народа в более сложных условиях начала XVII века.

Действия карельских партизанских отрядов в 1581 — 1583 гг. сыграли немалую роль в общем ходе военных опе­раций в районе Ладожского озера. Деятельность карель­ских партизан безусловно помешала шведским войскам распространить оккупацию на восточные земли Карелии — на Заонежские погосты.

На других направлениях шведские войска продол­жали активные действия. В 1582 г. Делагарди захватил города Ям, Копорье и Ивангород. Лишь изменение меж­дународной обстановки в связи с окончанием Ливонской войны заставило шведские власти пойти на мирные переговоры.

Во время .мирных переговоров в 1583 г. на реке Плюссе король Иоанн III дал задание своим послам на­стаивать на требовании, чтобы с присоединением Корель­ского уезда и Корельский берег Белого моря считался бы также завоеванным и юридически принадлежащим Швеции.[26] Поскольку русские послы отказались признать наглые притязания шведов, договориться о заключении постоянного мирного договора не удалось, пришлось ограничиться заключением перемирия на три года (спустя три года перемирие было возобновлено еще на четыре года).

Плюсское перемирие со Швецией, заключенное после неудачной для России Ливонской войны, имело тяжелые последствия   для   Карелии: Корельский уезд   с   городом Корелой и основной массой карельского парода остался в руках Швеции. Осталась в руках   Швеции и западная часть Ижорской земли с городами Ямом, Копорьем, Ивангородом. На захваченной территории шведы стали устанавливать своп порядки, свою местную администра­цию, свою податную систему. Одновременно обновлялись и значительно усиливались укрепления Кексгольма (Корелы) в предвидении неизбежных в будущем новых военных действий.[27]

Русское государство не могло примириться с утратой своих исконных владений на Карельском перешейке и в Ижорскои земле. С другой стороны, и шведские власти лишь на время отказались от осуществления своих больших захватнических планов. Поэтому обе стороны продолжали готовиться к военным действиям. Таким образом, обстановка на всей русско-шведской гра­нице продолжала оставаться весьма напряженной. В 1584 г. (как мы узнаем из жалованной грамоты царя Федора Ивановича) строится соловецкий «каменный город» (каменная крепость) и на Карельском берегу Белого моря — Сумский острожек «от приходу свитцких[28] людей».[29]

Шведы в то же время строят в Приботнии в устье реки Улео Улеаборгскую крепость[30] которая с самого на­чала должна была служить не только для обороны приботнических земель, но и как опорный пункт для захват­нических походов к Белому морю.

В 1589 г. в результате все усиливающейся напряжен­ности политической обстановки на северных границах России вновь начались вооруженные столкновения. Шведские отряды, поддержанные улеаборгскими кресть­янами, совершили набег на Кандалакшу и Печенгский монастырь. В ответ партизанский отряд карельских кре­стьян совершил набег на побережье Ботнического залива. Вновь вспыхивает партизанское движение и на границе захваченного шведами Корельского уезда. Во главе карельских партизан вновь становится Кирилл Рогозин. Вместе со своим новым помощником, партиза­ном Микитой, Рогозин собрал несколько сот вооружен­ных крестьян и с ними стал совершать нападения на се­верную часть Корельского уезда. Другой партизанский отряд был организован в тех же местах карелом Лукой Рясяйненом и также начал борьбу против шведов.[31]

В начале следующего года уже официально начались военные действия.

Основные военные действия развернулись в Ижор­ской земле и привели к возвращению Русскому государ­ству приморских городов — Яма, Ивангорода и Копорья. В то же время развернулась вооруженная борьба в северных порубежных землях, где шведское правитель­ство вновь пытается осуществить свои планы террито­риальных захватов. Отряд Педера Багге получил приказ - занять беломорское побережье Карелии и захватить Сум­ский острог;[32] отряд Ханса Ларссона получил приказ за­нять Колу. Оба похода, вследствие сопротивления рус­ского и карельского населения и русских воинских людей, кончились неудачей: Ларссон потерпел пораже­ние под стенами Колы, а фактически командовавший другим отрядом сын Багге, Свен, хотя и взял Суму, но не смог в ней удержаться и ограничился грабительским набегом на весь Корельский берег. Белого моря. В свою очередь, русские войска в 1592 г., совместно с отрядами добровольцев из карельских крестьян, ходили в поход под Улеаборг.[33] В 1593 г. было заключено перемирие, за­тем в с. Тявзине начались переговоры о мире.

Шведское правительство в начале переговоров пору­чило своим послам добиваться передачи Швеции (кроме уже захваченной ранее Корелы) городов Ижорской земли и побережья северных морей от Сумы до Варангер-фьорда,[34] то есть всей северной Карелии и Кольского полуострова. Но эти требования не могли быть подкреп­лены реальной силой и были выставлены лишь «для за­проса»; в целом война шведами была проиграна. По­этому шведским послам на завершающем этапе перего­воров пришлось принять основное русское требование о возвращении города Корелы и Корельского уезда Рус­скому государству (Тявзинский мирный договор 1595 г.).

Шведы не торопились выполнять условия договора и всячески тянули со сдачей города. Но все же два года спустя, в 1597 г., шведские власти вынуждены были вы­полнить свои обязательства.[35] Корела и Корельский уезд были возвращены России.

Корельский уезд был сильно разорен в результате двух последних войн и вследствие сильных поборов со стороны шведских властей. Поэтому Московское правительство вынуждено было принять чрезвычайные меры, чтобы способствовать экономическому восстановлению возвращенной от шведов территории. Жалованной грамо­той царя Бориса Годунова[36] все население Корельского уезда было освобождено на 10 лет от податей, оброков и пошлин; жителям Корелы было предоставлено на это время право беспошлинной торговли на территории уезда, в Новгороде, Пскове и даже в Москве; корельским горожанам были бесплатно переданы в собственность дома, построенные в городе в 1580—1597 гг. шведами. Таким образом, условия для хозяйственного восстановле­ния города и уезда были созданы.

В последние годы XVI и в первые годы XVII века Корельский уезд стал быстро восстанавливаться после разорения, причиненного войнами и шведской оккупа­цией. Карельские крестьяне, бежавшие от шведов в годы оккупации, возвращаются в свои родные места. Восста­навливается хозяйственная жизнь и в карельском Поморье, и в Лопских погостах, и в Заонежье.

С заключением Тявзинского мира карельский народ получил возможности для мирного хозяйственного и культурного развития в составе Русского государства. Но это мирное развитие Карелии было опять пре­рвано начавшейся в конце первого десятилетия XVII века новой иноземной интервенцией.